Стандарт возмездия - Страница 90

Испуганный парень еще раз кивнул головой. Рустам оглядел бравшихся и сказал на прощание:

— Спасибо, ребята.

Эдуард взял чемодан с деньгами. Положил туда предварительно два пистолета. И «маяк», который должен был подавать сигналы об их местонахождении.

— Срочно врача вызывайте, — сказал он Чумбуридзе. Он хлопнул Мастана по плечу, и они дружно переступили через боевика. В коридоре уже собралась целая толпа, которую пытался унять Шадыев. Все слышали громкую стрельбу и сбежались к номеру Ибада.

Матюшевский вызвал «Скорую помощь».

— Очень срочно, — попросил он и, уже обращаясь к Чумбyридзе, добавил:

— У нас будут, кажется, очень серьезные неприятности с местными властями.

Постарайся что-нибудь придумать.

— Ничего, как-нибудь объясним, — отмахнулся Георгий, — зато такое важное дело сделали. Вы идите, а я останусь.

— Он, кажется, потерял сознание, — наклонился над Ашимбаевым Матюшевский, — зря мы сразу не вызвали «Скорую».

— Нет, — возразил Чумбуридзе, — он прав. Операция сейчас важнее. Идите.

Дверь открылась, и в номер вошел толстый коротышка в милицейской форме лейтенанта. Он был пропорционально квадратным и вызывал невольный смех своим видом.

— Я участковый, — грозно сказал он, оглядывая комнату, — только домой пришел и такое услышал… Сейчас из хакимията приедут.

В Узбекистане теперь так назывались бывшие райкомы партии, ставшие властью на местах.

— Почему стреляли? — строго допрашивал коротышка. Кто такие?

Матюшевский стоял, склонившись над Ашимбаевым и не обращая внимания на грозного участкового. А Георгий, напротив, улыбнулся.

— Мы интернационал, — сказал он. Коротышка нахмурился.

— Какой такой интернационал? Коммунисты, что ли?

— Нет. Просто у нас здесь представители всех народов, — засмеялся Георгий. — Я грузин, ты узбек, а наш товарищ белорус. Я же говорю, настоящий интернационал.

Рустам, Эдуард и Мастан подходили к автомобилю. Машина уже ждала их в условном месте.

— Вот она, — показал Мастан.

— Спокойнее, — посоветовал Эдуард, — не торопись. Наконец подошли к машине. Эдуард спросил у сидевших впереди водителя и охранника:

— Ребята, вы не нас ждете?

— Что у вас там случилось? — вместо ответа спросил у него водитель. — Все бегут к вашей гостинице.

— Труба лопнула, — пожал плечами Эдуард.

Первым на заднее сиденье залез Мастан. За ним Рустам. А уже потом сел Эдуард. Чемодан положил на колени.

— Поехали, ребята, — громко сказал он, — а то в этой гостинице очень плохая сантехника. Того и гляди что-нибудь взорвется.

Из гостиницы в этот момент выходили Матюшевский и Шадыев. Сигнал был достаточно четким. Они бросились ловить первую попавшуюся машину.

Глава 38

Его привезли в тюрьму, когда на часах было уже половина шестого.

Привычная процедура заполнения различных документов заняла около часа.

Кудрявцев не впервые попадал в тюрьму. Правда, довольно скоро ему удавалось выбраться.

В тюремной больнице не будет палаты для одного человека, это он знал хорошо. Но так же твердо он знал и другое — с большими деньгами пропасть нельзя ни в тюремной больнице, ни в тюремной камере. К нему всегда отнесутся достаточно снисходительно, рассчитывая на его последующую благодарность.

В палате, куда его отвели, лежали четверо больных. Они встретили его достаточно недружелюбно. Комната была небольшая, воздуха не хватало, его кровать была втиснута между двумя другими. Чтобы ее поместить, убрали тумбочки.

С левой стороны, у стенки, лежал язвенник с желтым, злым лицом. Увидев новичка, он отвернулся к стене. С другой стороны лежал почечник. Об этом свидетельствовали большие мешки у него под глазами и страдальческое выражение лица, коим он встретил Кудрявцева. Он был башкир и плохо понимал русский язык, отчего его страдания усиливались.

На противоположной стороне палаты стояли еще две кровати. Эти больные даже не повернули головы, когда вошел новичок. Больных классифицировали не по болезням, иначе пришлось бы открывать для каждого отделение. В тюремной больнице их сортировали по степени тяжести болезни. В палату, куда попал Кудрявцев, отправляли обычно больных, не доставлявших слишком много хлопот своим докторам. Здесь лежали выздоравливающие и хроники.

— Привет честной компании, — громко сказал Кудрявцев, войдя в палату.

Никто не ответил. Вошедшие вместе с Кудрявцевым дежурный офицер и врач показали ему на пустующую койку и удалились.

— Так и будем молчать? — спросил Кудрявцев, когда за ушедшими закрылась дверь.

— А чего языком зря молоть? — спросил язвенник, поворачиваясь к нему. — Ты откуда такой гладкий пришел?

— С воли я, с воли, — улыбнулся Кудрявцев, — скука у вас тут, ребята.

Чего все такие молчаливые?

— Ты лучше нас не трогай, — посоветовал лежавший в противоположном углу, — ишь какой выпендрило явился. Я тебе быстро по стенке размажу.

И добавил неприличное ругательство, коими обычно в изобилии услаждают слух обитатели столь малопривлекательных мест.

— Ты у нас, значит, блатной, — обрадовался Кудрявцев, ну, тогда я тебе, лярва, сейчас скажу.

И выдал в ответ такое сочное ругательство, что обитатели палаты на мгновение замерли. Это был виртуознейший мат с применением различных оборотов и морской терминологии.

— Свой братан, — выдохнул угловой жилец, потрясенный мастерством новичка.

После этого проблем особых не возникало. Вечером Кудрявцев отказался от тюремного ужина, попросив, чтобы ему разрешили посылки из дома. Формально он еще не был заключенным, и следователь, который должен был его завтра допрашивать, согласился, чтобы ему приносили посылки. Да и статья, по которой должны были привлечь Кудрявцева, была не такой, чтобы следователь мог ему отказать. За подстрекательство к убийству много бы все равно не дали, а сами мотивы подстрекательства нужно было еще доказывать.