Стандарт возмездия - Страница 38

— Почему ты раньше ничего не говорил?

— Я не мог сказать, что ничего не знаю, — признался Цапов, — вы бы меня сразу убили. Но груз точно где-то рядом с городом, и я должен его принять лично.

Последняя фраза была произнесена с определенным подтекстом, чтобы его мучители убедились в его личностной ценности. Но гостя нельзя было обмануть. Он тоже понял смысл этой фразы.

— Ты лично его и примешь, — сказал он, — только сначала скажи место.

Где сейчас находится груз? Ты ведь самый близкий человек к Афанасию, должен наверняка знать, где находится груз.

— Этого я не знаю.

— Хватит, — надоела эта дискуссия гостю, — в последний раз спрашиваю, где находится груз?

Цапов отвернулся. Шансов избавиться от мучений не было никаких.

— Иди ты… — сказал он, продолжив отборным матом и вспомнив заодно родителей сидевших напротив него мучителей.

— Аббас, начинай, — приказал хозяин ангара, не дожидаясь, пока отреагирует гость. Видимо, оскорбления оказались слишком сильными и непривычными для него, если он так побагровел. На Востоке нельзя безнаказанно оскорблять родителей человека. Оскорбить их таким образом — значит нанести неслыханное оскорбление, которое смывается только кровью обидчика.

Бородач радостно бросился к пленнику. Цапова снова подняли, снова надели наручники, приковывая все к той же трубе.

— Несите сварочный аппарат, — приказал бородач. Один из его людей поспешил за «инструментом». Цапов закрыл глаза. Если ему все равно умирать, то почему он позволил приковать себя наручниками во второй раз? Сопротивляться уже не было никаких сил, а говорить не хотелось. Даже такая жизнь в страшных мучениях вдруг показалась ему лучше, чем спокойная смерть. Он с сожалением вспомнил, как не сумел уйти ночью от автобуса. «Нужно было ползти к автобусу», — запоздало подумал Цапов.

Один из его палачей принес сварочный аппарат. Теперь ему предстояло умирать долго и страшно. Он поднял голову. Афанасий даже не узнает, какой мучительной смертью погиб его помощник. И никто ничего не узнает. Но говорить этим ублюдкам, где находится груз, нельзя. И не потому, что в этот момент он думал о каких-то нравственных императивах. Ему не хотелось, чтобы его убийцы смогли победить в этом споре. Он невольно сжал зубы. Теперь предстоит пройти через самое страшное в жизни. И он не был уверен, что сумеет выдержать подобные пытки.

Аппарат долго налаживали, готовили к работе. Цапов ждал, когда они наконец начнут. В нем все замерло, словно внутренности были заморожены, и только стук собственного сердца больно отзывался в голове. Палач под радостный смех Аббаса надел маску и поднял сварочный аппарат.

— Где груз? — в последний раз спросил гость. Боль в левом плече была не просто адская. Это было что-то невообразимое, словно ему пилили кости, словно его плавили на огне. Стиснул зубы так, что из десен пошла кровь.

«Не скажу», — упрямо подумал он, когда палач второй раз поднял свой аппарат. На этот раз его остановил Аббас.

— Нет, — сказал он, — начни сразу с глаз. Человек всегда больше всего боится потерять зрение. Выжги ему глаза.

И в самом деле, этого Цапов боялся больше всего. Каким-то неведомым чувством палач уловил его страх, поняв, что через обычную боль его не взять.

Требовалось что-то еще более ужасное. И это были его глаза.

Аппарат снова включили, и Цапов понял, что в следующее мгновение не выдержит. Перспектива остаться слепым была настолько страшна, что он завыл от ужаса. И в ответ на его завывание за стеной раздались чьи-то крики, выстрелы.

Цапов поднял голову. Палач, уже включивший свой аппарат, обернулся. Ив следующее мгновение упал. Кто-то выстрелил ему прямо в лицо.

Цапов боялся поверить в чудо. Он все-таки открыл глаза и увидел, как упал, сраженный автоматной очередью, Аббас. Пуля попала ему в живот, и он долго и страшно скреб пол ногами. Хозяин ангара вскочил со стула, но второй палач прикрыл его своим телом и, получив несколько пуль, рухнул замертво, дав возможность своему хозяину отступить к двери.

Его гость, сделав несколько выстрелов в нападающих, также начал отступать. В ангар уже вбегали не известные Цапову люди. Молодой «сфинкс» резко обернулся и увидел, что Цапов поднял голову. Он прицелился ему в лицо, но выстрелить не успел. Кто-то набросил ему на горло удавку. Он захрипел, пистолет выпал из рук. Через несколько секунд бездыханное тело гостя рухнуло на пол.

Цапов перевел дыхание. За упавшим негодяем он увидел спокойное лицо Раскольника, словно тот выполнял скучную, но необходимую работу. Он сунул удавку в карман и шагнул к Цапову.

Глава 16

Они прождали посланца Горелого более двух часов. И когда наконец убедились, что он не приедет, злой Шалва сам позвонил Горелому. Известия из Ташкента были не особенно приятными. Абдулрагим, к которому он послал своего доверенного человека, до сих пор не позвонил. Может, у Горелого были какие-нибудь новые сведения?

— Я прождал больше двух часов, но твой посланец не приехал, — сказал в трубку Шалва.

— Как это не приехал? — не поверил Горелый. — Он отбыл еще утром.

Может, ты что-то напутал?

— Что я мог напутать, — разозлился Шалва, — мы договорились, что увидимся с ним в клубе, где я сейчас нахожусь. А твоего человека все нет.

— По какому телефону ты сейчас говоришь?

— По своему мобильному телефону.

— У нас неприятности, Шалва, — признался Горелый. — Приезжал Афанасий, угрожал. Он, кажется, что-то узнал. У тебя есть сведения из Ташкента?